В глухой деревне
Младшая сестра моей жены Нина живет в другом городе. У них с мужем, как и у нас, двое детей, сын и дочь, дошколята, только наши чуть постарше. В основном под влиянием сестер мы совместно купили за бесценок заброшенный, довольно старый деревенский дом с садом и огородом в глухой деревне, где всего-то осталось с десяток домов, в которых доживали свой век старики.
Младшая сестра моей жены Нина живет в другом городе. У них с мужем, как и у нас, двое детей, сын и дочь, дошколята, только наши чуть постарше. В основном под влиянием сестер мы совместно купили за бесценок заброшенный, довольно старый деревенский дом с садом и огородом в глухой деревне, где всего-то осталось с десяток домов, в которых доживали свой век старики.
Природа там чудесная, речка, лес, грибов и ягод полно. Вот мы и решили, пока дети маленькие, приезжать сюда летом. В прошлом году провели здесь отпуск и остались очень довольны. Дети окрепли, грибов и варенья заготовили на всю зиму.
Природа там чудесная, речка, лес, грибов и ягод полно. Вот мы и решили, пока дети маленькие, приезжать сюда летом. В прошлом году провели здесь отпуск и остались очень довольны. Дети окрепли, грибов и варенья заготовили на всю зиму.
В этом году мы приехали первыми, Нина с Вадимом и детьми должны были подъехать через неделю. Мы сразу заметили во дворе у соседей огромного детину в майке, разукрашенного татуировками. Оказалось, что это у соседки сын из тюрьмы вернулся. Я каждое утро и вечер уходил на рыбалку. Где-то на четвертый день я вернулся домой с утренней рыбалки, вошел в дом и увидел, что этот уголовник в моей спальне, на моей кровати ебет мою жену. — Что здесь происходит? – Громко спросил я, входя в спальню.
В этом году мы приехали первыми, Нина с Вадимом и детьми должны были подъехать через неделю. Мы сразу заметили во дворе у соседей огромного детину в майке, разукрашенного татуировками. Оказалось, что это у соседки сын из тюрьмы вернулся. Я каждое утро и вечер уходил на рыбалку. Где-то на четвертый день я вернулся домой с утренней рыбалки, вошел в дом и увидел, что этот уголовник в моей спальне, на моей кровати ебет мою жену. — Что здесь происходит? – Громко спросил я, входя в спальню.
Мужчина продолжал молча накачивать мою жену. Ее, видимо, стало разбирать, она застонала и стала двигать тазом ему навстречу. Вскоре он тоже тяжело задышал и кончил. — Я спрашиваю, что здесь происходит? – Вновь прокричал я. — Он что у тебя, тупой? – Обратился мужчина к Валентине. — Саша, я тебе все объясню, — откликнулась Валентина. — Что ты мне объяснишь? — Она объяснит тебе, что я уже третий день ебу твою жену, между прочим, по доброму согласию, — изрек мужчина. — Валя, что значит по доброму согласию? — Ну, он пришел и спросил, дам я ему. Что я могла сделать, я онемела от страха. — Молчанье – знак согласия. Твоя жена хорошо ебется, грамотно подмахивает. Мы по три-четыре раза в день встречаемся, ей нравится. — Я заявлю в милицию. — Не советую. Насилия не было, все добровольно. Так что мне ты статью не пришьешь, а себе жизнь испортишь. Я тебе устрою такую жизнь, что ты пожалеешь, что на свет родился. Я это умею, долго учился. — Василий, никто тебе ничего плохого не сделает, но и ты нам жизнь не порть, — встряла жена. — Я и не думаю вам жизнь портить, это вон он мне грозит, а я тебе только радость приношу. Тебе ведь нравится со мной кувыркаться? Муженек-то в этом деле не шибко силен. Ты, муж, подумай, а я пока пойду. До вечера.
Мужчина продолжал молча накачивать мою жену. Ее, видимо, стало разбирать, она застонала и стала двигать тазом ему навстречу. Вскоре он тоже тяжело задышал и кончил. — Я спрашиваю, что здесь происходит? – Вновь прокричал я. — Он что у тебя, тупой? – Обратился мужчина к Валентине. — Саша, я тебе все объясню, — откликнулась Валентина. — Что ты мне объяснишь? — Она объяснит тебе, что я уже третий день ебу твою жену, между прочим, по доброму согласию, — изрек мужчина. — Валя, что значит по доброму согласию? — Ну, он пришел и спросил, дам я ему. Что я могла сделать, я онемела от страха. — Молчанье – знак согласия. Твоя жена хорошо ебется, грамотно подмахивает. Мы по три-четыре раза в день встречаемся, ей нравится. — Я заявлю в милицию. — Не советую. Насилия не было, все добровольно. Так что мне ты статью не пришьешь, а себе жизнь испортишь. Я тебе устрою такую жизнь, что ты пожалеешь, что на свет родился. Я это умею, долго учился. — Василий, никто тебе ничего плохого не сделает, но и ты нам жизнь не порть, — встряла жена. — Я и не думаю вам жизнь портить, это вон он мне грозит, а я тебе только радость приношу. Тебе ведь нравится со мной кувыркаться? Муженек-то в этом деле не шибко силен. Ты, муж, подумай, а я пока пойду. До вечера.
Он ушел, а мы с Валентиной стали обсуждать случившееся. — Я, правда, перед ним, как кролик перед удавом, себя почувствовала, — оправдывалась она, — ничего не могла ни сказать, ни сделать, вон какой он здоровый. Думала, потешится и отстанет, а он прилип, как репей. — Я смотрю, тебе понравилось. — Да ничего не понравилось. У него елда, как у коня. Сначала знаешь, как больно было, потом ничего, даже приятно. Я с ним по несколько раз спускаю. У меня вон синие круги вокруг глаз, а ты ничего не замечаешь. — Что же нам делать-то? — Ничего не делать, а то ведь он уголовник, от него всего можно ждать. А так он говорит, что тут, бывает, хулиганят, грабят, так нас никто не тронет, а если тронут, то сказать ему и он разберется. — А ты за это будешь ему подмахивать. — Что же делать? За семью страдаю. — Я видел, как ты страдаешь, с визгом. — Ничего не с визгом. Ну, спустила лишний разок, кому от этого плохо? — Мне плохо. — Сашенька, я понимаю, тебе обидно. Давай немножко потерпим, может быть, все само собой образуется.
Он ушел, а мы с Валентиной стали обсуждать случившееся. — Я, правда, перед ним, как кролик перед удавом, себя почувствовала, — оправдывалась она, — ничего не могла ни сказать, ни сделать, вон какой он здоровый. Думала, потешится и отстанет, а он прилип, как репей. — Я смотрю, тебе понравилось. — Да ничего не понравилось. У него елда, как у коня. Сначала знаешь, как больно было, потом ничего, даже приятно. Я с ним по несколько раз спускаю. У меня вон синие круги вокруг глаз, а ты ничего не замечаешь. — Что же нам делать-то? — Ничего не делать, а то ведь он уголовник, от него всего можно ждать. А так он говорит, что тут, бывает, хулиганят, грабят, так нас никто не тронет, а если тронут, то сказать ему и он разберется. — А ты за это будешь ему подмахивать. — Что же делать? За семью страдаю. — Я видел, как ты страдаешь, с визгом. — Ничего не с визгом. Ну, спустила лишний разок, кому от этого плохо? — Мне плохо. — Сашенька, я понимаю, тебе обидно. Давай немножко потерпим, может быть, все само собой образуется.
Вечером пришел Василий и долго вместе с Валентиной скрипел кроватью. Утром он приходил, когда я был на рыбалке. После обеда я уселся перед телевизором смотреть футбол, когда он опять заявился. Увел Валентину в спальню, а когда начался матч, он вышел оттуда с ней на руках и в одной майке. Он подхватил ее руками под колени и двигал вверх-вниз, насаживая на свой член, а она стонала, обхватив его шею руками. — Какой счет? – поинтересовался он. — Да только начали, ноль-ноль, — ответил я, наблюдая, как завороженный, как его огромный член входит в мою жену. — Ты чего вылез-то? Дети увидят. — Не боись, вон они на улице, я вижу, — ответил Василий, продолжая насаживать на член Валентину.
Вечером пришел Василий и долго вместе с Валентиной скрипел кроватью. Утром он приходил, когда я был на рыбалке. После обеда я уселся перед телевизором смотреть футбол, когда он опять заявился. Увел Валентину в спальню, а когда начался матч, он вышел оттуда с ней на руках и в одной майке. Он подхватил ее руками под колени и двигал вверх-вниз, насаживая на свой член, а она стонала, обхватив его шею руками. — Какой счет? – поинтересовался он. — Да только начали, ноль-ноль, — ответил я, наблюдая, как завороженный, как его огромный член входит в мою жену. — Ты чего вылез-то? Дети увидят. — Не боись, вон они на улице, я вижу, — ответил Василий, продолжая насаживать на член Валентину.
Ее разобрало, и она со стонами кончила. Он положил ее спиной на стол и, продолжал трахать, внимательно наблюдая за экраном. Потом он тоже кончил и уселся радом со мной на диван. Валентина, как была, голая тоже села рядом с нами. — Валь, ты оделась бы, а то дети войдут, — напомнил я. — Не могу, руки-ноги не слушаются. Принеси мне халат из спальни. — И мои трусы, — попросил Василий.
Ее разобрало, и она со стонами кончила. Он положил ее спиной на стол и, продолжал трахать, внимательно наблюдая за экраном. Потом он тоже кончил и уселся радом со мной на диван. Валентина, как была, голая тоже села рядом с нами. — Валь, ты оделась бы, а то дети войдут, — напомнил я. — Не могу, руки-ноги не слушаются. Принеси мне халат из спальни. — И мои трусы, — попросил Василий.
Я скрипнул зубами и пошел за трусами.
Я скрипнул зубами и пошел за трусами.
В субботу приехали Нина с Вадимом и детьми. Утром мы с Вадимом пошли на рыбалку, а Василий пришел и выебал Нину. Когда он ушел, Нина стала выяснять у Вали, что это было. Та ей все объяснила. Решили ничего не предпринимать. Василий ебал их по очереди. Наконец и для Вадима это перестало быть секретом. Он повозмущался, как я когда-то, но потом согласился с тем, что лучше подождать, когда все само собой образуется. Нас с Вадимом уже не возмущало, когда во время футбольного матча, который мы с ним смотрели по телевизору, рядом Василий стоя насаживал на член его или мою жену.
В субботу приехали Нина с Вадимом и детьми. Утром мы с Вадимом пошли на рыбалку, а Василий пришел и выебал Нину. Когда он ушел, Нина стала выяснять у Вали, что это было. Та ей все объяснила. Решили ничего не предпринимать. Василий ебал их по очереди. Наконец и для Вадима это перестало быть секретом. Он повозмущался, как я когда-то, но потом согласился с тем, что лучше подождать, когда все само собой образуется. Нас с Вадимом уже не возмущало, когда во время футбольного матча, который мы с ним смотрели по телевизору, рядом Василий стоя насаживал на член его или мою жену.
Когда наши с Вадимом отпуска закончились, мы вернулись на зимние квартиры, а Валентина и Нина с детьми остались в деревне до конца лета. Мы за них были спокойны, потому что Василий их в обиду не даст.
Когда наши с Вадимом отпуска закончились, мы вернулись на зимние квартиры, а Валентина и Нина с детьми остались в деревне до конца лета. Мы за них были спокойны, потому что Василий их в обиду не даст.
48
48
Младшая сестра моей жены Нина живет в другом городе. У них с мужем, как и у нас, двое детей, сын и дочь, дошколята, только наши чуть постарше. В основном под влиянием сестер мы совместно купили за бесценок заброшенный, довольно старый деревенский дом с садом и огородом в глухой деревне, где всего-то осталось с десяток домов, в которых доживали свой век старики.
Природа там чудесная, речка, лес, грибов и ягод полно. Вот мы и решили, пока дети маленькие, приезжать сюда летом. В прошлом году провели здесь отпуск и остались очень довольны. Дети окрепли, грибов и варенья заготовили на всю зиму.
Природа там чудесная, речка, лес, грибов и ягод полно. Вот мы и решили, пока дети маленькие, приезжать сюда летом. В прошлом году провели здесь отпуск и остались очень довольны. Дети окрепли, грибов и варенья заготовили на всю зиму.
В этом году мы приехали первыми, Нина с Вадимом и детьми должны были подъехать через неделю. Мы сразу заметили во дворе у соседей огромного детину в майке, разукрашенного татуировками. Оказалось, что это у соседки сын из тюрьмы вернулся. Я каждое утро и вечер уходил на рыбалку. Где-то на четвертый день я вернулся домой с утренней рыбалки, вошел в дом и увидел, что этот уголовник в моей спальне, на моей кровати ебет мою жену. — Что здесь происходит? – Громко спросил я, входя в спальню.
В этом году мы приехали первыми, Нина с Вадимом и детьми должны были подъехать через неделю. Мы сразу заметили во дворе у соседей огромного детину в майке, разукрашенного татуировками. Оказалось, что это у соседки сын из тюрьмы вернулся. Я каждое утро и вечер уходил на рыбалку. Где-то на четвертый день я вернулся домой с утренней рыбалки, вошел в дом и увидел, что этот уголовник в моей спальне, на моей кровати ебет мою жену. — Что здесь происходит? – Громко спросил я, входя в спальню.
Мужчина продолжал молча накачивать мою жену. Ее, видимо, стало разбирать, она застонала и стала двигать тазом ему навстречу. Вскоре он тоже тяжело задышал и кончил. — Я спрашиваю, что здесь происходит? – Вновь прокричал я. — Он что у тебя, тупой? – Обратился мужчина к Валентине. — Саша, я тебе все объясню, — откликнулась Валентина. — Что ты мне объяснишь? — Она объяснит тебе, что я уже третий день ебу твою жену, между прочим, по доброму согласию, — изрек мужчина. — Валя, что значит по доброму согласию? — Ну, он пришел и спросил, дам я ему. Что я могла сделать, я онемела от страха. — Молчанье – знак согласия. Твоя жена хорошо ебется, грамотно подмахивает. Мы по три-четыре раза в день встречаемся, ей нравится. — Я заявлю в милицию. — Не советую. Насилия не было, все добровольно. Так что мне ты статью не пришьешь, а себе жизнь испортишь. Я тебе устрою такую жизнь, что ты пожалеешь, что на свет родился. Я это умею, долго учился. — Василий, никто тебе ничего плохого не сделает, но и ты нам жизнь не порть, — встряла жена. — Я и не думаю вам жизнь портить, это вон он мне грозит, а я тебе только радость приношу. Тебе ведь нравится со мной кувыркаться? Муженек-то в этом деле не шибко силен. Ты, муж, подумай, а я пока пойду. До вечера.
Мужчина продолжал молча накачивать мою жену. Ее, видимо, стало разбирать, она застонала и стала двигать тазом ему навстречу. Вскоре он тоже тяжело задышал и кончил. — Я спрашиваю, что здесь происходит? – Вновь прокричал я. — Он что у тебя, тупой? – Обратился мужчина к Валентине. — Саша, я тебе все объясню, — откликнулась Валентина. — Что ты мне объяснишь? — Она объяснит тебе, что я уже третий день ебу твою жену, между прочим, по доброму согласию, — изрек мужчина. — Валя, что значит по доброму согласию? — Ну, он пришел и спросил, дам я ему. Что я могла сделать, я онемела от страха. — Молчанье – знак согласия. Твоя жена хорошо ебется, грамотно подмахивает. Мы по три-четыре раза в день встречаемся, ей нравится. — Я заявлю в милицию. — Не советую. Насилия не было, все добровольно. Так что мне ты статью не пришьешь, а себе жизнь испортишь. Я тебе устрою такую жизнь, что ты пожалеешь, что на свет родился. Я это умею, долго учился. — Василий, никто тебе ничего плохого не сделает, но и ты нам жизнь не порть, — встряла жена. — Я и не думаю вам жизнь портить, это вон он мне грозит, а я тебе только радость приношу. Тебе ведь нравится со мной кувыркаться? Муженек-то в этом деле не шибко силен. Ты, муж, подумай, а я пока пойду. До вечера.
Он ушел, а мы с Валентиной стали обсуждать случившееся. — Я, правда, перед ним, как кролик перед удавом, себя почувствовала, — оправдывалась она, — ничего не могла ни сказать, ни сделать, вон какой он здоровый. Думала, потешится и отстанет, а он прилип, как репей. — Я смотрю, тебе понравилось. — Да ничего не понравилось. У него елда, как у коня. Сначала знаешь, как больно было, потом ничего, даже приятно. Я с ним по несколько раз спускаю. У меня вон синие круги вокруг глаз, а ты ничего не замечаешь. — Что же нам делать-то? — Ничего не делать, а то ведь он уголовник, от него всего можно ждать. А так он говорит, что тут, бывает, хулиганят, грабят, так нас никто не тронет, а если тронут, то сказать ему и он разберется. — А ты за это будешь ему подмахивать. — Что же делать? За семью страдаю. — Я видел, как ты страдаешь, с визгом. — Ничего не с визгом. Ну, спустила лишний разок, кому от этого плохо? — Мне плохо. — Сашенька, я понимаю, тебе обидно. Давай немножко потерпим, может быть, все само собой образуется.
Он ушел, а мы с Валентиной стали обсуждать случившееся. — Я, правда, перед ним, как кролик перед удавом, себя почувствовала, — оправдывалась она, — ничего не могла ни сказать, ни сделать, вон какой он здоровый. Думала, потешится и отстанет, а он прилип, как репей. — Я смотрю, тебе понравилось. — Да ничего не понравилось. У него елда, как у коня. Сначала знаешь, как больно было, потом ничего, даже приятно. Я с ним по несколько раз спускаю. У меня вон синие круги вокруг глаз, а ты ничего не замечаешь. — Что же нам делать-то? — Ничего не делать, а то ведь он уголовник, от него всего можно ждать. А так он говорит, что тут, бывает, хулиганят, грабят, так нас никто не тронет, а если тронут, то сказать ему и он разберется. — А ты за это будешь ему подмахивать. — Что же делать? За семью страдаю. — Я видел, как ты страдаешь, с визгом. — Ничего не с визгом. Ну, спустила лишний разок, кому от этого плохо? — Мне плохо. — Сашенька, я понимаю, тебе обидно. Давай немножко потерпим, может быть, все само собой образуется.
Вечером пришел Василий и долго вместе с Валентиной скрипел кроватью. Утром он приходил, когда я был на рыбалке. После обеда я уселся перед телевизором смотреть футбол, когда он опять заявился. Увел Валентину в спальню, а когда начался матч, он вышел оттуда с ней на руках и в одной майке. Он подхватил ее руками под колени и двигал вверх-вниз, насаживая на свой член, а она стонала, обхватив его шею руками. — Какой счет? – поинтересовался он. — Да только начали, ноль-ноль, — ответил я, наблюдая, как завороженный, как его огромный член входит в мою жену. — Ты чего вылез-то? Дети увидят. — Не боись, вон они на улице, я вижу, — ответил Василий, продолжая насаживать на член Валентину.
Вечером пришел Василий и долго вместе с Валентиной скрипел кроватью. Утром он приходил, когда я был на рыбалке. После обеда я уселся перед телевизором смотреть футбол, когда он опять заявился. Увел Валентину в спальню, а когда начался матч, он вышел оттуда с ней на руках и в одной майке. Он подхватил ее руками под колени и двигал вверх-вниз, насаживая на свой член, а она стонала, обхватив его шею руками. — Какой счет? – поинтересовался он. — Да только начали, ноль-ноль, — ответил я, наблюдая, как завороженный, как его огромный член входит в мою жену. — Ты чего вылез-то? Дети увидят. — Не боись, вон они на улице, я вижу, — ответил Василий, продолжая насаживать на член Валентину.
Ее разобрало, и она со стонами кончила. Он положил ее спиной на стол и, продолжал трахать, внимательно наблюдая за экраном. Потом он тоже кончил и уселся радом со мной на диван. Валентина, как была, голая тоже села рядом с нами. — Валь, ты оделась бы, а то дети войдут, — напомнил я. — Не могу, руки-ноги не слушаются. Принеси мне халат из спальни. — И мои трусы, — попросил Василий.
Ее разобрало, и она со стонами кончила. Он положил ее спиной на стол и, продолжал трахать, внимательно наблюдая за экраном. Потом он тоже кончил и уселся радом со мной на диван. Валентина, как была, голая тоже села рядом с нами. — Валь, ты оделась бы, а то дети войдут, — напомнил я. — Не могу, руки-ноги не слушаются. Принеси мне халат из спальни. — И мои трусы, — попросил Василий.
Я скрипнул зубами и пошел за трусами.
Я скрипнул зубами и пошел за трусами.
В субботу приехали Нина с Вадимом и детьми. Утром мы с Вадимом пошли на рыбалку, а Василий пришел и выебал Нину. Когда он ушел, Нина стала выяснять у Вали, что это было. Та ей все объяснила. Решили ничего не предпринимать. Василий ебал их по очереди. Наконец и для Вадима это перестало быть секретом. Он повозмущался, как я когда-то, но потом согласился с тем, что лучше подождать, когда все само собой образуется. Нас с Вадимом уже не возмущало, когда во время футбольного матча, который мы с ним смотрели по телевизору, рядом Василий стоя насаживал на член его или мою жену.
В субботу приехали Нина с Вадимом и детьми. Утром мы с Вадимом пошли на рыбалку, а Василий пришел и выебал Нину. Когда он ушел, Нина стала выяснять у Вали, что это было. Та ей все объяснила. Решили ничего не предпринимать. Василий ебал их по очереди. Наконец и для Вадима это перестало быть секретом. Он повозмущался, как я когда-то, но потом согласился с тем, что лучше подождать, когда все само собой образуется. Нас с Вадимом уже не возмущало, когда во время футбольного матча, который мы с ним смотрели по телевизору, рядом Василий стоя насаживал на член его или мою жену.
Когда наши с Вадимом отпуска закончились, мы вернулись на зимние квартиры, а Валентина и Нина с детьми остались в деревне до конца лета. Мы за них были спокойны, потому что Василий их в обиду не даст.
Когда наши с Вадимом отпуска закончились, мы вернулись на зимние квартиры, а Валентина и Нина с детьми остались в деревне до конца лета. Мы за них были спокойны, потому что Василий их в обиду не даст.
48
48